Санкт-Петербург, 1710 год. В свежепостроенном Летнем дворце разворачивается сцена, полная напряжения. Иностранные дипломаты, облаченные в парадные мундиры, сидят за столом, пытаясь сохранить невозмутимость.
Входит Петр Алексеевич — царь-реформатор, и его появление в простом кафтане, сжимая в руках вилку с острыми зубцами, предвещает не застолье, а очередную «государеву пирушку».
За этой внешней простотой скрывается тщательно продуманная система, созданная для того, чтобы подчинить своей воле даже самых надменных представителей Европы.
Гости, оставшиеся сегодня ужинать с царём, завтра будут вспоминать этот вечер с ужасом и изумлением.
«Шутки» Петра: когда вилка становилась оружием
Самой известной и пугающей привычкой Петра за столом были его “шутки” — специальные вилки с длинными, острыми зубцами, служившие инструментом наказания для непослушных гостей.
“Государь приносил особую вилку и говорил: «Кто не допьёт до дна, того я уколю этой шуткой, и пусть все знают — это знак позора»”, — гласит запись придворного секретаря.
Эти “шутки” имели глубокий символизм. Петр использовал их как зримое проявление своей абсолютной власти над каждым присутствующим.
Иностранные посланники, воспитанные на строгих европейских манерах, были ошеломлены такой откровенной вольностью.
“Пруссак отказался пить, и государь тут же уколол его вилкой под ребро. Посол вскочил, но Петр только рассмеялся: «У нас так чествуют друзей!»”, — свидетельствовал современник в своих мемуарах.
Особый резонанс вызвал инцидент с английским послом, который попытался отказаться от водки, сославшись на неприязнь к напитку.
“Петр приказал принести особую шутку с длинными зубцами и сказал: «Ты не любишь нашу водку? Тогда пусть её выпьют за тебя твои слуги, а ты будешь есть кашицу с детской ложки»”.
Потрясенный посол, по слухам, не мог уснуть всю ночь от пережитого стыда.
Банные ассамблеи: когда за столом сидят в одном полотенце
Второй шокирующей традицией, выводившей из себя придворных, были “банные ассамблеи”. Царь, страстно увлекавшийся русской баней, организовывал пиршества прямо в банном помещении.
Все гости, вне зависимости от ранга, находились там в одном полотенце.
“Когда мы входили в банную комнату, нас встречал царь в одном полотенце и с кружкой водки в руке. Он говорил: «Здесь нет ни послов, ни генералов — есть только друзья, которые моются и пьют вместе»”, — описывал один из дипломатов.
Многие послы отказывались посещать подобные собрания, считая их пределом варварства. Особенно тяжело приходилось знатным дамам.
“Государыня Екатерина I, которая всегда поддерживала реформы мужа, признавалась своим фрейлинам: «Банная ассамблея — единственное место, где я не хочу быть рядом с государем. Не из-за бани, а из-за того, что приходится видеть, как высокие особы смеются над нашими обычаями»”.
Однако Петр был настойчив — он верил, что только через общие, даже унизительные, ритуалы можно стереть классовые границы. Именно здесь, в парилке, царь принимал серьезные решения.
“Когда он видел, как человек вёл себя в бане, он знал, можно ли доверить ему важное дело. Говорил: «Тот, кто боится парилки, не выдержит и тяжелого дела»”, — гласит запись современника.
Солдаты за княжеским столом: заслуга выше родословной
Третья привычка, сокрушавшая европейский этикет, заключалась в приглашении на званые ужины простых солдат и ремесленников. Петр сознательно нарушал установленный порядок, усаживая рядом с иностранными послами батраков.
“Однажды к обеду пришли французский и австрийский посланники, а напротив них сел простой кузнец из Петербурга. Когда посол спросил, как этот человек оказался за царским столом, Петр ответил: «Он ковал пушки для моей армии — разве это не важнее переговоров?»”, — зафиксировал в дневнике один из наблюдателей.
Дипломаты часто покидали зал, не дождавшись конца трапезы.
Австрийский посол однажды отказался пить из одной чарки с солдатом.
“Петр поднял чарку и сказал: «Пусть все знают — в моей России важнее заслуги перед отечеством, чем родословная. Если ты не хочешь пить с моим солдатом, пей один — но знай, что это твой последний обед в моей стране»”.
На следующий день посол спешно покинул Россию, назвав Петра в своих отчётах «диким варваром». Впрочем, не все были против. Князь Меншиков, напротив, утверждал:
«Сначала я тоже возмущался, но потом понял — государь учит нас смотреть на человека не по роду, а по делам».
Эти три застольные практики Петра I демонстрируют не просто эксцентричность, но и целенаправленную стратегию по преодолению старых устоев.
“Тот, кто видел только пьянство Петра, не понимал его замысла. В его застольях была не просто воля, а целая философия строительства новой России”, — резюмировал один из европейских дипломатов.
Читайте также эксклюзивные и самые интересные материалы портала Городовой.