Название "Пески" — не метафора. Это память о песчаной гряде, оставшейся со времен древнего Литоринового моря. Говорят, это самая возвышенная часть исторического центра, которую никогда не затапливало.
Но настоящую славу этому месту принесли не геологические, а зоологические капризы.
В XVIII веке императрице Анне Иоанновне персидский шах подарил 14 слонов.
Для экзотических животных на месте нынешней гостиницы "Октябрьская" выстроили Слоновый двор, а прилегающие улицы поначалу планировали, как на Васильевском острове, прорезать каналами и назвали "линиями Слонового двора".
Каналы так и не вырыли, а линии превратились в улицы, которые позже стали Рождественскими — в честь снесенной в советское время церкви.
Литературный лабиринт
Осип Мандельштам, чуткий к топонимике города, видел в Песках арабскую пустыню.
Его герой из "Египетской марки" хотел подарить местному бедняку верблюда, чтобы тот не погиб в этих "песках".
Позже поэт, размышляя о линиях, оставленных ветром в пустыне, словно описывал этот район: "Скажи мне, чертежник пустыни, / Арабских песков геометр, / Ужели безудержность линий / Сильнее, чем дующий ветр?".
Каркас района держат десять Советских улиц, бывших Рождественских.
На 9-й жил писатель Всеволод Гаршин, чьи герои-разночинцы идеально вписывались в здешний пейзаж.
На 4-й — востоковед Владимир Шилейко, второй муж Анны Ахматовой. А в квартире Юрия Тынянова чекисты однажды устроили засаду на Виктора Шкловского, который, увидев условный знак в окне, ушел пешком по льду в Финляндию.
Пески — это район, где в одной точке сходятся Ленин и Сталин, менявшие здесь конспиративные квартиры, и персонажи Даниила Хармса, идущие на Мальцевский рынок, где "слепому подарили вязаную шаль".
Человек рассеянный с улицы Бассейной
Но главный гений этого места — Самуил Маршак.
Именно он уловил ключевую особенность Песков — способность вызывать дезориентацию и провалы в памяти.
Его "человек рассеянный с улицы Бассейной" — не просто детский персонаж, а точное описание состояния всякого, кто пытается разобраться в хитросплетениях здешних переулков.
Улица Бассейная (ныне Некрасова) получила название от системы водоемов, питавших фонтаны Летнего сада.
Воду давно упрятали под землю, но ее "испарения забвения" будто до сих пор просачиваются на поверхность, сбивая с толку прохожих.
Здесь легко заблудиться, перепутать направления, внезапно выйти к знакомому дому с совершенно неожиданной стороны.
Даже Шкловский, описывая революционные события, "поселил" сконфуженных пулеметчиков на несуществующем перекрестке Бассейной и Баскова переулка — настолько это место противится точной картографии.
Небо Зощенко в коммунальном коридоре
Дух старых Песков лучше всего сохранился в его коммуналках.
Представьте себе огромную квартиру в бывшем доходном доме у Мальцевского рынка.
Длинный, как ущелье, коридор, потолки высотой в четыре метра. В ванной — "зиккураты" стиральных машин, а над ними — облака старой известки, настоящее "небо Зощенко".
В коридоре — кресла с импровизированными пепельницами и царство из шести котов, принадлежащих одной даме с внешностью завуча.
Здесь, в этом застывшем мире, живут свои персонажи: мужичок с лицом Дэниела Крейга и пластикой трудного подростка; его тихая жена; дряхлая бабушка, существующая в собственном зазеркалье; и пугливые волосатые юноши, ретирующиеся при виде чужака.
Это не просто квартира, а модель всего района — мира в себе, со своими правилами и невозмутимым спокойствием.
Остановка в пустыне
Когда-то на Песках, в конце Лиговки, стояла Греческая церковь.
Ее снесли, чтобы к 50-летию революции построить бетонный сарай концертного зала "Октябрьский".
Иосиф Бродский откликнулся на это событие пронзительными строками, которые стали эпитафией не только храму, но и всему району:
"Теперь так мало греков в Ленинграде,
Что мы сломали Греческую церковь,
Дабы построить на свободном месте
Концертный зал".
Эта "Остановка в пустыне" — идеальный образ Песков.
Места, где на песке древнего моря выросла причудливая цивилизация, которую не смогли до конца стереть ни революции, ни перестройки. Района, который продолжает жить своей тихой, странной и бесконечно литературной жизнью.