Театральный зал представлял собой точную, иерархичную модель всего петербургского общества, застывшую на несколько часов.
Архитектура зала как социальная карта
Взгляните на план зрительного зала.
- Внизу, в партере — высокопоставленные чиновники, гвардейские офицеры, звёзды орденов на мундирах.
- Напротив сцены — царская ложа, физический и символический центр власти, откуда монарх наблюдает и за спектаклем, и за публикой.
- По бокам — ложи бельэтажа, абонированные на весь сезон аристократическими семействами.
Чем выше ярус — тем скромнее статус зрителя.
На самой верхней галёрке — ремесленники, приказчики, студенты, для которых театр был редким праздником.
Таким образом, прежде чем начался спектакль, публика уже видела живую таблицу сословных чинов. Театр был местом, где демонстрировали не только новое платье, но и свой социальный ранг.
Театр как инструмент политики
Репертуар жестко контролировался.
Александринский, как театр драматический, ставил пьесы, утверждавшие идеалы верности престолу и отечеству («Горе от ума» с цензурными правками, «Ревизор» с одобрения царя).
Михайловский, ориентированный на иностранные труппы и позже — на музыкальные спектакли, служил окном в европейскую культуру, но в дозированном виде.
Успех оперы Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин») был важен для власти — он создавал героический национальный миф, уместный в идеологии «православия, самодержавия, народности».
Театр воспитывал определенные чувства и лояльность.
Социальный лифт для актёров
Для самих исполнителей театр был одним из немногих способов подняться по социальной лестнице.
Талантливые крепостные актёры, выкупленные в казну (как трагик В. А. Каратыгин или балерина А. И. Истомина), получали статус придворных артистов, личное дворянство, славу и относительную независимость.
Их успех зависел не только от таланта, но и от благосклонности монарха и вкусов аристократической элиты, заполнявшей первые ряды. Театр был полем, где одарённость могла победить происхождение, но только под строгим контролем системы.