Если в 1703 году перед городом стояли три ясные, утилитарные задачи:
- быть крепостью (защищать новые рубежи),
- верфью (строить флот),
- портом («прорубить окно» для торговли).
То к концу века они трансформировались в более сложные и символические функции.
1. От верфи — к символу морского могущества
Строительство кораблей переместилось частично в Кронштадт.
Адмиралтейство же превратилось из шумной судоверфи в парадную резиденцию морского ведомства, а его шпиль — в главную архитектурную доминанту, символизирующую морскую мощь империи.
2. От порта — к центру международной политики и дипломатии
Торговая функция осталась, но к ней добавилась роль дипломатической столицы.
В Петербурге решались судьбы Европы (разделы Польши), здесь располагались посольства всех ведущих держав. Он стал не просто точкой обмена товарами, а полюсом силы, где заключались и расторгались военные союзы.
3. От крепости — к резиденции просвещённого абсолютизма
Оборонительное значение Петропавловской крепости ушло в прошлое, её превратили в политическую тюрьму. Защиту монархии обеспечивал теперь не кронверк, а сложный придворный церемониал, блеск искусства и идеология просвещённого правления.
Главной «крепостью» стал сам императорский двор с его строгой иерархией.
4. Новая функция: фабрика культурных кодов
Петербург стал машиной по производству новой русской идентичности. Здесь создавались образцы поведения, моды, языка, искусства, которые затем распространялись на всю империю.
Он превратился в культурную метрополию, диктующую вкусы провинции.
Город выполнил волю своего основателя, но перерос её, превратившись из инструмента решения конкретных военно-экономических задач в самостоятельную ценность — воплощение имперской идеи.