Сравнение Санкт-Петербурга с Венецией давно стало излюбленным тропом. Города, рожденные водой, с великолепной архитектурой, кажутся близнецами.
Но насколько это сходство реально, а где оно остается лишь красивой легендой? Анализ показывает, что за визуальными параллелями скрываются фундаментальные различия в их сути и отношении к стихии.
«Город-реплика» против «подлинника»
Оба города построены на воде, но их отношения со стихией кардинально разнятся. Петербург, буквально «выгрызая сушу у топи», всю свою историю борется с водой, пытаясь ее обуздать.
«Петербург — это город, который не хочет быть утопией», — отмечают урбанисты.
Его жители строят дамбы, усиливают берега, прокладывают дренажи. Венеция же, напротив, «давно с ней смирилась». Вода здесь — часть повседневности, «не враг, а собеседник».
Визуально сходства очевидны: дворцы вдоль каналов, арки, набережные. Петербург, особенно центр, часто вызывает эффект «дежавю», напоминая о мосте Риальто или Сан-Марко.
Однако, это сходство не является самостоятельным развитием, а скорее «культурным копированием».
Петр I был влюблен в Европу, и в Венецию — в частности. Петербург — это «талантливая, тонкая, с фантазией» реплика. Венеция же — «подлинник», пусть и «облупившийся, уставший, выцветший, но настоящий».
Как борьба с водой определяет душу Петербурга, а принятие — Венеции?
Различия в их отношении к стихии отражаются и в общем духе городов. Петербург, с его сталинскими фасадами, где за каждой лепниной — история, ощущается как «красиво, но холодно».
Это сила привычки — умение жить „на минусе“ с достоинством. Петербург — про идею, про размышление. Венеция же давно приняла свой статус утопии, затянутой в бархат.
«В Венеции даже трещины на стенах выглядят как часть замысла. А в Петербурге — как намек на то, что замысел еще не закончен», — отмечают искусствоведы.
Петербург — «город в процессе», а Венеция — «город в принятии конца». Возможно, именно эта «цельность» усталой Венеции привлекает.
О чем умалчивают гиды?
Сравнение городов становится особенно острым, когда речь заходит о туризме. Венеция стала туристической витриной. Центр превратился в «музеи, гостиницы», а квартиры сдаются «приезжим» за «тысячи евро в месяц».
Петербург же «пока держится».
«Мы спорим в очереди у „Пышечной“, ругаемся с водителями трамваев, стоим в пробках, живём в старых квартирах с высокими потолками, ездим по делам, а не на экскурсии».
Город живет, сохраняя свою ткань. Однако, чувствуется, что в воздухе — что-то похожее. Как будто Петербург медленно идет по венецкому пути. В сторону картинки, открытки, легенды. И это немного пугает.
Петербургская надежда на собственный путь, отличный от венецианской участи
Истинное сходство Петербурга и Венеции заключается не столько в форме, сколько в настроении. Оба города «чуть печальны», полны «воды, архитектурной красоты, и немного одиночества». Оба располагают к молчанию.
Но Петербург, несмотря на свою «музеификацию», сохраняет «энергию движения» и «верит в будущее». Венеция же — «усталый город, который не то чтобы сдался, но просто присел на скамейку».
Петербург смотрит на Венецию, как «младшая сестра на старшую: с обожанием, страхом и тайной надеждой, что наш путь будет чуть другим».
Эта надежда и стремление сохранить свою самобытность, возможно, и есть тот ключевой фактор, который отличает живой, развивающийся Петербург от угасающей, пусть и прекрасной, Венеции.