В отличие от Москвы, где знание было тесно связано с церковной традицией и сословными ограничениями, новая столица создавалась как проект светского и рационального государства.
Здесь изначально не было почвы для консервативного сопротивления новым идеям.
Главным проводником Просвещения стала не церковь и не университет (который, напомним, основали в Москве лишь в 1755 году), а государство в лице монарха и Академии наук, созданной Петром I в 1724 году.
Именно Петербургская академия наук, куда пригласили ведущих европейских учёных (Эйлера, Бернулли, Миллера), стала интеллектуальным двигателем эпохи. Здесь переводили труды европейских философов, издавали первые научные журналы, готовили российских учеников.
При Екатерине II, которая сама состояла в переписке с Вольтером и Дидро, этот процесс получил мощную поддержку «сверху». Императрица использовала идеи Просвещения для легитимации своей власти, позиционируя себя как «просвещённую монархиню», а Петербург — как столицу разума на востоке Европы.
Вольное экономическое общество (основано в 1765), публичные лекции, первые частные салоны — все эти островки интеллектуальной свободы возникали именно здесь, под покровительством или с молчаливого согласия двора.
Москва же, со своим старомосковским укладом и мощным церковным влиянием, стала скорее оплотом консервативной оппозиции этим новым веяниям.