Сегодня Петербург гордится небоскрёбом Лахта-центр — самой высокой башней Европы. А ведь когда-то город буквально боялся высоты. Причина крылась не в эстетике панорам: ограничение высоты придумали ещё в XIX веке как средство против чахотки.
Высота под солнце
В XIX веке Петербург боролся не с небоскрёбами, а с чахоткой — так тогда называли туберкулёз. Врачи верили: солнце и воздух помогают справиться с болезнью. Чтобы в квартиры попадал свет, вводили градостроительные ограничения. Ориентиром служил карниз Зимнего дворца — около 23,5 метров.
Не только чахотка формировала облик города
Ограничения по высоте были важны, но Петербург меняли и другие беды. Изначально он был деревянным, а частые пожары вынудили перейти к каменной застройке и строгому контролю. Так появились брандмауэры — глухие стены, не дававшие огню перекидываться.
Позже архитектор Алексей Квасов предложил принцип "красной линии": дома одинаковой высоты, выстроенные фасадами в одну линию. Это задало ритм улицам и сделало город цельным.
А гранитные набережные сперва служили вовсе не украшением: они защищали Петербург от наводнений, превратив борьбу со стихией в часть его архитектуры.
Современность
Сегодня у Петербурга свои градостроительные фильтры: действует система зонирования. Чем ближе к историческому ядру, тем ниже потолок для застройки. Массовое жильё ограничено примерно 40 метрами, но правила не бетонные: бывают исключения.
Самый яркий пример — Лахта-центр. Башня выросла вдали от уязвимых панорам, пройдя через длинную экспертизу и серьёзную инженерию.
Петербург всегда строился по правилам. Когда-то они спасали от чахотки и пожаров, сегодня — от хаотичных небоскрёбов в центре. Логика та же: город остаётся цельным и узнаваемым.
И в этом смысле Лахта-центр удивительным образом связан с чахоточниками XIX века: и тогда, и сейчас речь шла о том, чтобы сохранить Петербургу свет и воздух.