Каждое здание здесь было «органом» в едином теле портовой деятельности.
Биржа — «мозг» и «сердце»
Здание Биржи Тома де Томона, похожее на античный храм, было функциональным центром.
С двух до пяти часов дня здесь кипела оптовая торговля. Маклеры (свыше 100 человек), знавшие языки, математику и конъюнктуру, сводили покупателей и продавцов.
Это была площадка для заключения сделок, где решались судьбы товарных потоков всей России.
Архитектура подчёркивала значимость: храм Фортуны для храма Меркантилизма.
Ростральные колонны по бокам, украшенные носами кораблей (рострами), служили не памятниками, а факелами-маяками, освещавшими акваторию порта в тёмное время — сугубо утилитарная функция, облачённая в античные формы.
Пакгаузы и таможня — «желудок» и «фильтр»
Длинные корпуса пакгаузов (складов) позади Биржи были местом хранения товаров. А таможня (в здании, позже занятом Зоологическим музеем) была ключевым контрольным пунктом.
Здесь проверяли документы, досматривали грузы, взимали пошлины, которые были важнейшей статьёй доходов казны.
Вся эта система работала с немецкой точностью: корабль → досмотр и опечатывание → уплата пошлины → допуск к торговой площади → сделка на Бирже → отгрузка со склада.
Город в городе
Этот ансамбль создавал микромир со своими правилами, языком, запахами и звуками.
Для петербуржца поездка на Стрелку была путешествием в «другую страну» — мир большой коммерции, связывающий Россию с глобальным рынком.
Сегодня, гуляя по пустынной и величественной Стрелке, трудно представить этот гомон, суету и запахи.
Но её архитектура до сих пор кричит о главной цели: Петербург был не только политическим, но и коммерческим порталом империи, и его главные ворота были оформлены с имперским размахом, чтобы внушать партнёрам и конкурентам уверенность в мощи и надёжности.