Если при основателе город был символом будущего, то теперь он стал операционным центром огромной империи.
Окончательно оформилась система постоянной работы коллегий — прообразов министерств, которые теперь располагались в специально построенном здании Двенадцати коллегий на Васильевском острове.
Столица стала местом, где определялась судьба всей имперской элиты.
Сюда стекались на службу дворяне со всех концов России, здесь решались их карьеры, здесь заключались браки, формировались политические группировки.
Петербургский «свет» стал важнейшим социальным институтом, где вырабатывались новые нормы поведения, моды, культурные коды. Город превратился в гигантский «социальный лифт», и доступ к его ресурсам стал вопросом жизненного успеха для тысяч семей.
При этом именно в этот период проявилось и главное противоречие петербургской модели управления: огромная дистанция между столицей и провинцией.
Решения, принимавшиеся в кабинетах на Неве, часто плохо учитывали реалии отдалённых губерний. Возник тот самый разрыв между «петербургской Россией» и «подлинной Россией», который станет одной из сквозных тем русской истории XIX века.