Уход Петра Великого в 1725 году поставил под вопрос само существование Петербурга как столицы.
Консервативная аристократия, группировавшаяся вокруг старой московской знати, видела в «городе на болоте» чуждое, опасное начинание, которое стоило огромных денег и жизней.
В Верховном тайном совете звучали предложения вернуть столичный статус Москве — городу с многовековой историей и устоявшимся укладом. Казалось, что без железной воли основателя, Петербург обречён.
Однако к 1720-м годам в городе уже сформировалась новая социальная и политическая реальность.
Здесь выросла целая генерация молодых чиновников, офицеров гвардии, купцов и иностранных специалистов, чья карьера и благосостояние были неразрывно связаны со столицей на Неве.
Пётр целенаправленно создал эту «петербургскую партию», сделав карьерный рост зависимым от службы в новой столице.
Гвардейские полки — Семёновский и Преображенский — стали не только военной, но и политической силой, гарантировавшей преемственность петровского курса.
Попытка двора ненадолго вернуться в Москву в 1727-1728 годах показала, что государственный аппарат уже «прикипел» к невским берегам — ключевые коллегии продолжали работать в Петербурге, а чиновники были вынуждены курсировать между двумя городами.
Петербург победил не потому, что был удобнее, а потому, что стал символом новой России, за создание которой слишком многие уже заплатили слишком высокую цену.