В начале XX века в пригородах Петербурга существовала своя, особая Германия — мир немецких земледельческих колоний. Здесь царили порядок, трудолюбие и немецкая педантичность.
Из почти сорока поселений особенно известны Гражданка, Ново-Саратовка, Шувалово и Колпино. В этих местах немецкие крестьяне вели хозяйство, сохраняя родной язык, традиции и уклад жизни — порой гораздо строже, чем в самих немецких землях.
Уют, цветы и сюртуки
От городских немцев — фабрикантов, булочников и типографов — колонисты отличались коренным образом. Горожане к началу XX века были уже практически русифицированы, а вот сельские немцы строго придерживались своих обычаев.
Их можно было узнать сразу: мужчины — в строгих сюртуках и с гладко выбритыми щеками, женщины — в традиционных чепчиках, фасон которых передавался по наследству и не изменялся поколениями.
Каждая немецкая деревня выглядела аккуратно и нарядно: домики — двухэтажные, с балконами и белыми палисадниками, фасады — под тес, у входа — ухоженный садик. Даже внутри дома царил образцовый порядок: стены оклеены обоями, чистота почти стерильная, а тараканы — редкость.
Земледелие с упорством и доходом
Немцы брали землю под аренду, как правило, ту, от которой отказывались русские крестьяне — низины, болотистые участки, неудобья. Но через пару лет эта почва преображалась: вспаханная, осушенная и засеянная овсом или картофелем. Урожай сдавали в Петербург, а летом подрабатывали сдачей летних домиков дачникам.
Жизнь колонии вращалась вокруг работы и молитвы. Почти в каждой деревне была либо кирха, либо молитвенный дом. Немцы строго посещали службы, сдавали десятину, а здание молельни содержали в образцовой чистоте.
Пьянство было практически не в ходу, что резко выделяло их на фоне соседних русских деревень, где главной точкой притяжения зачастую оказывалась винная лавка.
Контраст с русскими деревнями
Немецкие поселения выделялись на фоне русских селений не только архитектурой, но и уровнем жизни. Пример — колония на Гражданке и соседняя деревня Ручьи. Первая — цветущий посёлок с прямыми заборами и свежими фасадами.
Вторая — покосившиеся избушки, закрытые дома, мхи на крышах и массовый отток населения в город. Даже визуально немецкая трудовая культура побеждала разруху и запустение.
История немецких колоний под Петербургом — это не только страница культурного сосуществования, но и напоминание о том, как привычка к порядку и постоянному труду может преображать самую неприветливую землю.
Позднее, в 1930–40-е годы, судьба этих поселений оказалась трагичной: репрессии и депортации разметали немецкие семьи по Сибири и Казахстану. Но память о них жива — в архитектуре, в хрониках и в рассказах потомков.
