Если бы кто-то сказал: «Исчезни, как печенеги», — это было бы не просто красивое сравнение. Это была бы историческая точность.
29 апреля 1091 года, у подножия холма Левуни, исчез целый народ — не метафорически, а буквально. До этого они скакали по степям, терзали Византию и тревожили границы Руси. А потом — и всё. Никаких печенегов, лишь одни воспоминания во время уроков истории и в лекциях от президента.
Кочевники тюркского происхождения пришли в Восточную Европу из Средней Азии и быстро заняли своё место в пантеоне страшилок для императоров и летописцев. Алексей Комнин, византийский император, знал их силу не понаслышке.
А когда печенеги подошли почти к самому Константинополю, он сделал ход, который сегодня назвали бы геополитическим: позвал на помощь других кочевников — половцев. Те пришли, поклонились, получили подарки и пошли в бой.
Битва была кровавой. Победители не просто выиграли — они стерли побеждённых. Женщины, старики, дети — жизнь кочевого народа была уничтожена. Анна Комнина, дочь императора, описывала это как «резню, подобной которой никто не видел». В ту ночь от печенегов не осталось ничего. Почти.
Выжившие рассеялись: кто на Русь, кто в Венгрию, кто к огузам. Кого-то называли черными клобуками, кто-то стал предком казаков. А кто-то растворился в крови башкир, каракалпаков, туркмен, венгров.
В учебниках их судьба сводится к дате — 1091 год. В реальности это эпизод этнической трагедии. Когда исчезает не просто войско, а песни, сказания, вера, имена.
И всё это — за один день апреля, после которого «скифы больше не увидели мая».
