Сенной рынок в Петербурге: где перец стоит копейки, а пармезан — целое состояние
Взгляд изнутри на ценовое изобилие и парадоксы.
Сенной рынок в Петербурге: где перец стоит копейки, а пармезан — целое состояние
Украшала балы Петербурга — и исчезла: реликвия Юсуповых, которую путали с жемчужиной Элизабет Тейлор
Её история соединяет испанских королей, французскую революцию и Юсуповский дворец.
Сервиз за 35 миллионов: что Екатерина II создала для Петербурга на Императорском фарфоровом заводе
Его создавали не ради красивого стола: за фарфором стояла куда более амбициозная идея.
Дом, в котором архитекторы переборщили: как на Сапёрном появился самый неуклюжий фасад Петербурга
За этим фасадом скрывается история о том, что бывает, когда декоративность перестаёт знать меру.
Дом, который спасли не реставраторы, а соседи: как в Выборге вернули к жизни росписи модерна
Расчистка стен ради ремонта привела к находке, которая изменила судьбу всего подъезда.
Под Петербургом стоит усадьба, которая успела побыть и домом Рериха, и колонией для трудных подростков
Деревня с древними корнями, усадьба, колония и музей — одно и то же место, которое Рерих называл своим домом.
Император или поэтесса: чьё лицо навсегда закрепили на вершине Александровской колонны
На вершине Дворцовой площади стоит не абстрактный ангел, а очень конкретное лицо, вокруг которого Петербург спорит почти два века.
Дворник — «Хозяин дома»: как дореволюционный Петербург вершил порядок
Невидимые доходы дворников прошлого.
Кит под потолком, корова с Камчатки и тасманийский волк: где в Петербурге живут исчезнувшие звери
За фасадом на Стрелке Васильевского острова прячется музей, где исчезнувшие виды стоят на расстоянии вытянутой руки.
Зарыли сокровища под памятником: чем запомнилось 6 декабря в истории Петербурга
Когда кровь не лилась, но камни говорили: драматические повороты одного дня.